Хотя Суммарный коэфициент рождаемости (СКР, количество детей, которое женщина имеет за всю свою жизнь) это важный критерий, интервал между поколениями также играет роль в генетическом ухудшении особей. Совершенно ясно, что чем раньше женщина начинает рожать, тем больше детей она может произвести на свет. Представьте себе две группы людей: в одной женщины заводят детей, в среднем, с двадцати лет, а в другой – с тридцати. У первой группы будет на 50% больше детей, чем у второй, даже при одинаковом СКР. Например, согласно “НьюЙоркскому лонгитюдному исследованию молодѐжи”, женщины, относящиеся по
умственному развитию к нижним пяти процентам, рожали первого ребѐнка на семь с лишним лет раньше, чем те, которые входят в высшие пять процентов.
Мы должны считаться с последствиями выбора молодыми женщинами образования и карьеры в ущерб деторождению, ведь у 20 % супружеских пар в США откладывание беременности оборачивается бездетностью. Но в то же время необходимо задуматься над последствиями вознаграждения женщин с меньшими способностями – по принципу, чем больше они рожают, тем больше денег они получают, а также над последствиями для генофонда отказа им в оплаченных абортов.
Другой важный дисгенический фактор – это война. Существо, считающее себя созданным по образу и подобию Божию, использовало усовершенствованную им самим технологию для чудовищного насилия не только над окружающей средой, но и над самим собой. И именно эгалитаристы скорее, чем не сторонники наследственности, показывали наименьшую щепетильность, когда речь шла об убийствах и репрессиях, будь то в России, Китае или Камбодже. Их логике присуща грустная последовательность: если все одинаковы, любой, кто мешает достижению утопии в наше время, может быть попросту уничтожен и заменѐн в следующем поколении.
Война как деструктивный механизм естественного отбора стала часто обсуждаемой темой, когда “цвет” европейской молодѐжи маршировал на смерть в окопах Первой Мировой Войны. Ведь именно этот конфликт породил тестирование на IQ, чтобы более тщательно отбирать способных молодых людей для использования их в качестве пушечного мяса.
В случаях жестокого гражданского конфликта силовому давлению подвергается в основном реальная и потенциальная оппозиция. Поскольку оппозиция по определению подразумевает склонность к самостоятельному мышлению, мишенью разрушительных сил чаще становятся способные люди. Историк Натаниэль Уайл назвал этот феномен “элитоубийством” (aristocide).
Существует целый ряд критически важных вопросов, на которые необходимо ответить для подготовки отчѐта о потерях: какой процент людей был убит, насколько типичны были жертвы, какие оценки наследственности должны быть использованы?
Я произвѐл статистический анализ модели гипотетической популяции, в которой десять процентов населения со средним IQ, превышающим средний IQ всего населения на две трети одного стандартного отклонения (10 пунктов), было убито. При этом я учитывал предполагаемый средний возраст смерти, а также начало деторождения. В результате получилось относительно скромное снижение среднего IQ у населения в целом, но резкое уменьшение числа людей с исключительно высокими показателями. Вклад выдающихся индивидуумов в культуру, науку и общий уровень жизни несоразмерен их числу. Представьте себе, на что была бы похожа история музыки, если исключить из неѐ всего лишь горстку великих композиторов – Баха, Бетховена, Моцарта, Брамса, Стравинского, Мендельсона. Такой же “краткий список” можно было бы составить и из физиков, математиков, философов. Не будь этих гениев, средний уровень способностей следующих поколений ощутимо не изменился бы. Но как оскудел бы наш мир!
Последствия такого процесса поистине ужасающи. Общество, пусть даже обладающее стабильным средним IQ, но в котором значительно снижено интеллектуальное лидерство – это оскудевшее общество, по крайней мере,
относительно его первоначального состояния. Урок, который следует извлечь, – это то, что нет прямой зависимости между бурностью и масштабами социального сдвига и их генетическими последствиями.