Государство, оно более менее одинаково противное везде: т.е. главным законом существования почитает сохранение своей структуры: что в Москве, что в Калифорнии. Мы, под вопли о либерализме, впускаем в страну преступников и нелегалов - в надежде на будущих избирателей демпартии - местные-то размножаются плохо, вы... ну что я тут вам буду рассказывать впечатление "по материалам советских газет"...
Симон Кордонский
А бизнес?
У нас нет бизнеса, у нас промыслы. У нас же денег нет. У нас есть финансовые ресурсы. Везде написано, что бюджетные деньги — за исключением государственных инвестиционных программ — нельзя инвестировать, они в конце года списываются. Это не деньги. На них нельзя наваривать. Чтобы можно было на них наварить, нужно финансовые ресурсы увести в офшор: только при пересечении нашей границы они становятся деньгами. Поэтому финансовые ресурсы уводятся в офшоры, там они конвертируются в деньги, которые — уже отмытые — инвестируются внутри страны. Предпринимателей у нас тоже нет, по сути. У предпринимателей риск — что ты разоришься, если твой товар не купят. А здесь риск — что тебя посадят и все отберут, если ты не поделишься. Весь крупный бизнес в той или иной степени обслуживает государство. Есть еще мелкий бизнес, бизнес выживания. Он еле дышит. Власть у нас обменивается на деньги. Статус конвертируется в финансовый ресурс, финансовый ресурс — в деньги, а деньги — опять в статус: человек покупает место во власти. А через статус опять получает доступ к ресурсу.
На чем зиждется ваше представление об устойчивости такой системы?
Да она сотни лет устойчивая.
А людям, которые не могут в ней места найти в этой системе – маргиналам всячески, им как утешиться?
Как утешиться, как утешиться.. Ну, можно дальше каким-то онанизмом заниматься.
Вы еще один российский закон сформулировали - "закон сохранения репрессий". Это как?
Понимаете, государство у нас ресурсное. Цена, которая платится за распределение ресурсов, называется нормой отката. Она бывает низкой. Бывает высокой. Определяется это интенсивностью репрессий. Норма отката при Сталине была достаточно низка — до десяти процентов. А сейчас она до семидесяти процентов доходит. Бывает, что регулирующая роль переходит к обществу. В 90-ые у нас тех, кто берет не по понятиям, просто отстреливали. Потом государство усилилось, и теперь оно регулирует нормы отката. Но регулирует слабо. Не так как во время массовых репрессий. Сейчас у нас репрессии единичные.
До массовых не дойдет?
Нет, думаю, не дойдет. Некого сажать-то. Нет таких опасных для этого государства групп, которые себя осознают и могут сплотиться. Вот эти, которые на площадь вышли в 12-ом году. У них не было ничего общего, кроме обиды, что эта власть их «не представляла».
Это не опасно для власти. Эти все протестующие – они ведь ущербные люди.
Почему уж ущербные то сразу?
Они не понимают, в какой стране живут. Им кажется страна устроена не так, ее нужно реформировать. А страна живет независимо от них. И реформировать ее ни у кого еще не получилось. А вместо гражданского общества о котором они так любят говорить – у нас тут свои институты – баня, рыбалка, охота, гараж. Наши люди институализируются таким образом. И по-другому не было и не будет. Во власти ведь тоже есть люди, всем происходящим недовольные, они вечером приходят с работы и напиваются, потому что, в отличие от либералов всяких понимают, что ничего тут поделать нельзя.Да, уже готова им посочувствовать. В общем, вывод таков - из этой колеи не выбраться? Надо просто смириться и успокоиться? Это все и есть наше прошлое, настоящее и будущее?
Наше прошлое, настоящее и будущее — это остановленное время. Надо это принять и успокоиться.
