Я думаю, что за последние два года русское самосознание в самой народной толще сделало огромный шаг вперёд. Во-первых, русские, наконец, увидели украинцев, которых они в упор добродушно не замечали сто лет в обед, а во-вторых, внезапно поняли, что по сравнению с очень похожим народом обладают удивительно хорошими качествами: жалостливостью, состраданием, терпимостью, стремлением придти на помощь, незлопамятностью, отвращением к полоумной расправе и садизму. Дмитрий Галковский
Потребность разрыва с реальностью составляет психологическую основу русской эмиграции как исторического явления. Стремление уклониться от преследований и найти безопасное пространство для жизни всегда занимало в русской эмиграции самую второстепенную роль. Гораздо существенней было стремление погрузиться в чужой мир, который позволял бы воссоздать утопическое отражение своего мира. Тот отрыв от реальности, которым разные направления русской эмиграции, начиная с XIX в., клеймили друг друга и от которого они искренне стремились избавиться, как от досадного недостатка, на самом деле составляет самую сущность явления эмиграции. Более того, он представляет собой частный случай закономерного процесса обмена местами своего и чужого, восприятия чужого как своего, а своего как чужого. Юрий Лотман
В интервью корреспонденту «Тайма» в 66-ом году на вопрос o том, что он думает о сотрясшей Европу «студенческой революции», Набоков ответил:
«Хулиганы никогда не бывают революционерами, они всегда реакционеры. Среди молодёжи найдёшь также самых больших конформистов и мещан, например хиппи с их групповыми бородами и групповыми протестами. Демонстранты в американских университетах также мало озабочены судьбой образования, как футбольные болельщики, громящие в Англии станции метро, озабочены судьбами футбола. И те, и другие принадлежат к одному семейству глупых хулиганов - хотя среди них попадается небольшая прослойка умных мерзавцев».
